ALCUNI ISTANTI DI SVENTURA - НЕСКОЛЬКО МГНОВЕНИЙ БЕДЫ

Autore: Tamara Andreevna Dobrodeeva, educatrice in pensione

Luogo: Dobrodeevka (provincia di Zlynka, regione di Brjansk, Russia)

Data: 2011

Traduzione: S.F.

Автор: Тамара Андреевна Добродеева, воспитатель-пенсионер

Место: Добродеевка (Злынковский р-н, Брянская обл., Россия)

Дата: 2011

Перевод: С.Ф.

 

Добродеевка, перекрёсток - Dobrodeevka, incrocio - (foto: S.F.)

 

ALCUNI ISTANTI DI SVENTURA

26 aprile. Al mattino faceva molto caldo, una giornata di sole. Nel cielo azzurro di tanto in tanto scorrevano delle nuvolette. Non c’era alcun segnale della tempesta che stava incombendo: né l’arsura che di solito la precede, né l’afa soffocante. Trapianto i piantimi dei fiori, e sento, come da molto molto lontano, echeggiare sordi rombi di tuono. Pensai allora che sarebbe venuta una pioggerella calda e che avrebbe innaffiato i miei fiori. La pioggia venne e passò – veloce, grossa, calda, e i boati del tuono erano quasi ininterrotti, e le nubi scorrevano, molto velocemente, una dietro l’altra, a volta riversando pioggia, ma più spesso una nube ricopriva tutto, e subito s’alzava il vento e tuonava quasi senza interruzione, ma come sordamente, senz’avvicinarsi come solitamente accade durante la tempesta. E inoltre quella sera portava moltissima polvere.

^­Era primavera. Tutti stavano nei loro orti, di notizie sulla sventura che aveva ricoperto la Russia, l’Ucraina e la Bielorussia non ce n’erano.

30 aprile. Arrivò per le feste di maggio dai suoi genitori una mia ex compagna di classe e amica che viveva a Cherson. Racconta che a stento ha trovato i biglietti, alla stazione si affolla moltissima gente con i bambini. Tutti parlano di una qualche esplosione a Cernobyl. Insieme alla mia amica aiutammo i suoi genitori a seminare l’orto, poi abbrustolimmo sul fuoco le patate e friggemmo il lardo. D’informazioni sulla sventura non ce n’erano.

12-17 maggio. Timidamente e sommessamente il governo disse qualcosa sull’esplosone alla centrale nucleare di Cernobyl. Consigliarono di non bere latte, di lavare le mani e di passare lo straccio umido per casa.

La gente era ancora abbastanza tranquilla: alcuni non capivano cosa fosse successo, altri erano tranquilli di per sé. Cominciarono a riflettere sul serio quando portarono e si misero a distribuire alla popolazione dei medicinali.

Accendemmo con la mamma il ricevitore radio, trovammo le frequenze di “Voce dell’America”. Dell’esplosione a Cernobyl la radio americana parlava senza sosta. L’America disse che le nubi che andavano dalla direzione di Cernobyl verso la nostra capitale erano state bombardate sopra la regione di Brjansk. Ecco dunque che si spiega la strana tempesta del 26 aprile. Così la nostra Dobrodeevka ricevette la propria “dose”.

Gorbačëv, la perestrojka, la libertà di parola, ma l’amara verità sulla sciagura che aveva ricoperto il nostro villaggio la venimmo a sapere dall’America in modo più particolareggiato che non dal nostro governo.

Giugno. Ci consigliarono di portare i bambini in zona pulita. Vivemmo con mia figlia per due mesi nel villaggio di Klinok in provincia di Počep, regione di Brjansk. In confronto con la nostra Dobrodeevka era un angolo sperduto e terribile. Le persone però… Buone, oneste, tanto ingenue, si aveva come l’impressione che là vivessero negli anni Cinquanta. Quando mi ricordo di Klinok, come prima cosa davanti agli occhi mi appaiono le persone con le quali avemmo a che fare là. Loro fin da subito, il primo giorno, vennero da noi e ci offrirono il loro aiuto, ci portavano il latte, la carne, le uova, le verdure. Gli dispiaceva molto per noi, domandavano dell’incidente.

A casa tornammo a fine agosto.

Settembre. Mi è rimasto impresso per il pianto delle donne, i muggiti delle mucche, lo schiamazzo delle galline. Le autorità disposero di consegnare tutto il bestiame al complesso di trasformazione della carne. Le donne portavano le loro mucche e piangevano, le mucche seguivano le padrone e pure loro muggivano e piangevano. Quel giorno rimarrà dunque nella mia memoria come il Giorno del pianto.

Inverno. Silenzio nella natura, silenzio nel villaggio. La neve aveva ricoperto la terra. L’irraggiamento era diminuito. C’è tempo per riflettere un po’. Al momento dell’incidente io avevo 30 anni e lavoravo come educatrice all’asilo. “Io” sono Tamara Andreevna Dobrodeeva, oramai in pensione. Le radiazioni hanno sconvolto tutta la nostra vita e quella dei nostri figli. Già all’asilo essi cominciarono a utilizzare parole come “zona – pulita e contaminata”, “fondo”, “Cernobyl”, “reattore”, “dosimetro”. Non che questo fosse di per sé negativo per lo sviluppo generale, è negativo il fatto che la loro salute ancor oggi non lasci sperare niente di buono.

1991-1993. Fino a quegli anni non ci fu niente degno di nota. Misuravano il livello di radiazioni delle persone, le macchine dei pompieri lavavano i tetti delle case, degli enti, i soldati di leva toglievano il terreno nei cortili della scuola e dell’asilo, e poi mettevano l’asfalto. Sussurrando dicevano una cosa, ad alta voce un’altra. Mi sono sempre chiesta: perché non sempre a voce alta e non sempre la verità? Secondo me lo capiscono tutti che è meglio un’amara verità a una dolce menzogna.

Quegli anni s’impressero per tutta la vita nella memoria degli abitanti di Dobrodeevka per il fatto che alla riunione generale dei kolchoziani fu presa la decisione di trasferire il kolchoz “La strada di Lenin” in una zona pulita, concretamente nella provincia di Počep. Jurij Michajlovič Lužkov curò personalmente la costruzione delle abitazioni per le persone che si trasferivano. Metà della gente se ne andò in quel villaggio che in onore dei suoi costruttori venne chiamato Moskovskij (“Moscovita”).

A partire da allora nel nostro ricco e bel villaggio giunse la sventura. È come tagliare sul vivo: si strapparono i genitori dai figli, le nonne dai nipoti, gli amici dai vicini. Son vent’anni che esiste il villaggio di Moskovskij, vent’anni che il loro cuore brama di tornare qua, a Dobrodeevka, e che noi abbiamo nostalgia dei nostri vicini e amici. E questo dolore non si placherà mai.

Tamara Dobrodeeva

Villaggio di Dobrodeevka
Provincia di Zlynka, regione di Brjansk
Il fondo radioattivo a oggi
è di 27,64 cu/km²

 

НЕСКОЛЬКО МГНОВЕНИЙ БЕДЫ.

26 апреля. С утра был очень тёплый, солнечный день. По голубому небу изредка проплывали небольшие тучи. Не было никаких признаков надвигающейся грозы: ни предшествующего зноя, ни духоты. Высаживаю рассаду цветов, слышу, как будто, очень далеко-далеко раздаются глухие удары грома. Ещё подумала, что пройдёт тёплый дождик, польёт мои цветы. Дождь прошёл – быстрый, крупный, тёплый, и раскаты грома были почти беспрерывными, и тучи шли и шли, очень быстро, одна за другой, иногда проливаясь дождём, но чаще находила туча, тут же поднимался ветер, и гремело почти беспрерывно, но глухо как-то, не приближаясь, как обычно бывает при грозе. И ещё этот ветер приносил очень много пыли.

Весна. Все люди на своих огородах, информации о беде накрывшей Россию, Украину и Беларусь – нет.

30 апреля. Приехала на майские праздники к родителям моя бывшая одноклассница и подруга, которая живёт в Херсоне. Рассказывает, что еле достала билеты, очень много людей на вокзале с детьми. Все говорят о каком-то взрыве в Чернобыле. Помогала вместе с подругой сеять огород её родителям, потом пекли на костре картошку и жарили сало. Информации о беде нет.

12-17 мая. Как-то стеснительно и скромно правительство сказало о взрыве на Чернобыльской АЭС. Посоветовали не пить молоко, мыть руки и делать влажную уборку в доме.

Люди ещё довольно спокойны: кто-то не понял, что произошло, кто-то спокоен сам по себе. По-настоящему начали задумываться, когда привезли и начали раздавать населению какие-то лекарства.

Включили с мамой приёмник, нашли волну «Голос Америки». О взрыве в Чернобыле американское радио говорит беспрерывно. Америка сказала, что тучи, которые шли со стороны Чернобыля на нашу столицу, были расстреляны над Брянской областью. Вот вам и странная гроза 26 апреля. Так наша Добродеевка получила свою «дозу».

Горбачёв, перестройка, свобода слова, а горькую правду о беде, накрывшей наше село, узнали от Америки подробней, чем от своего правительства.

Июнь. Посоветовали увезти детей в чистую зону. Прожили с дочкой два месяца в д. Клинок Почепского района, Брянской области. По сравнению с нашей Добродеевкой – глушь страшная. Но люди... Добрые, честные, такие наивные, впечатление такое, что они живут где-то в 50-х годах. Когда вспоминаю о Клинке, прежде всего перед глазами появляются люди, с которыми пришлось там общаться. Они сразу же, в первый день, пришли к нам, предложили свою помощь, несли молоко, мясо, яйца, овощи. Очень жалели, расспрашивали об аварии.

Домой приехали в конце августа.

Сентябрь. Он запомнился мне плачем женщин, мычанием коров, кудахтаньем кур. Власти распорядились сдать всю живность на мясокомбинат. Женщины вели своих коров и плакали, коровы шли за хозяйками и тоже мычали и плакали. Этот день так и останется в моей памяти как День плача.

Зима. Тишина в природе, тишина в селе. Снег прикрыл землю. Излучение стало меньше. Есть время поразмышлять. На момент аварии мне было 30 лет, и работала я воспитателем в детском саду. Я – это Добродеева Тамара Андреевна, теперь уже пенсионер. Эта радиация перевернула всю нашу жизнь и наших детей. Они ещё в садике начали употреблять слова: «зона – чистая и грязная», «фон», «Чернобыль», «реактор», «дозиметр». Ну, это не плохо для общего развития, плохо то, что здоровье их до сих пор оставляет желать лучшего.

1991-1993 г. До этих лет ничего примечательного не было. Измеряли у людей уровень радиации, мыли пожарные машины крыши домов, учреждений, солдаты- сверхсрочники снимали грунт в школе и садике, ложили асфальт. Шёпотом говорили одно, громко – другое. Интересно мне всегда было: почему не всегда громко и не всегда правду? По-моему каждому человеку понятно, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

А запомнились эти годы на всю жизнь жителям Добродеевки тем, что на общем собрании колхозников было принято решение о переселении колхоза «Ленинский путь» в чистую зону, конкретно в Почепский район. Лужков Юрий Михайлович лично курировал строительство жилья для переселенцев. Половина людей уехала в посёлок, который назвали в честь его строителей Московским.

Вот с этого момента в наше красивое, богатое село и пришла настоящая беда. Это как по-живому резать: расстались родители и дети, бабушки и внуки, друзья и соседи. Двадцать лет существует посёлок Московский, двадцать лет их сердце рвётся сюда, в Добродеевку, а мы скучаем по соседям и друзьям. И эта боль не утихнет никогда.

Тамара Добродеева

с. Добродеевка
Злынковский р- он, Брянская область
Радиационный фон на данный момент
27,64 Кюри на км2.